Все три печи являлись штатным оснащением любого военного фаритейнского корабля и находились в главной мастерской на первом уровне. Первые две постоянно использовались моим инженером для мелкого ремонта какой-нибудь детальки, но такие масштабные работы меня пугали. Третью печь без Синдо запускать не хотелось.

Не заходя в столовую, я поднялся на мостик. Андроид, как и обычно, находилась около главной управляющей панели. Сквозь окно было уже немного видно поверхность планеты, сильно скрытую облаками.

— Здраствуйте, капитан! Я получила суточный отчёт от вашего медпротокола — лечение проходит успешно, — она повернулась ко мне.

Обратил внимание, что одета она в темно-серую офицерскую униформу фаритейнского флота.

— Привет. Я прочитал твои расчёты. Нам не хватает больше половины материала для ремонта только верхних движков и системы топливоподачи?

— С учётом возможных объёмов переработки имеющихся материалов в нужные нам сплавы третьего уровня эффективный ремонт произвести невозможно.

— А если произвести переработку и выплавку без предусмотренных стандартом добавок и присадок?

— Капитан, это возможно, но надежность полученных материалов и сделанных из них запчастей будет составлять не более двадцать процентов от стандартной. Это значит, что при средней стандартной нагрузке с вероятностью в девяносто три процента произойдёт ещё один технический инцидент. Кроме того, их всё равно будет недостаточно даже без присадок.

— Ты хотела сказать — катастрофа не меньше нынешней?

— Да, капитан. Кроме того, в случае проведения таких масштабных плавильных работ нагрузка на систему вентиляции уже через три часа сорок семь минут после их начала станет на семь процентов выше критических пределов, а оценочная продолжительность всех трёх стадий плавки-обогащения с учётом необходимых нам объёмов — сорок три часа. К сожалению, цикл непрерывный, его нельзя разнести по времени.

— А если всё-таки разнести?

— Это недопустимо в процессе третьего этапа, а потому если немного разнести первый и второй, не доводя материалы до стадии остывания, потребуется в общей сложности восемьдесят один час. В этом случае сплавы потеряют не менее половины свой жаропрочности и устойчивости из-за прерывания процесса непрерывного торсионного обогащения между вторым и третьим этапом. Если разнести на большее время — начнется неустранимая деградация их молекулярной структуры.

— Особого смысла нет, выходит! Наша вентиляция не выдержит такой масштаб плавки, только испортим всё, — я прошелся к панорамному окну и обратно. — Я рассчитывал, что всё будет значительно проще. Кто же мог знать, что навернётся одна из самых надежных систем.

Ситуация, конечно, весёленькая, как ни крути. Вентиляция являлась главной проблемой, но она и не была предназначена для непрерывной переработки двух тонн металлов в сложнейшие сплавы. Не говоря о том, что их придётся ещё перетаскивать в мастерскую, а это хрен знает сколько вообще времени займёт, а потом сортировать с учётом пропорций.

— Капитан, вы были правы! — через минуту нарушила молчание Соллис.

— В чём?

— К сожалению, необходима высадка на планету, — заявила она с легким надрывом в голосе.

— Да что ты говоришь! — не удержался я от сарказма.

— Я думаю, следует дождаться результатов сканирования, обработать и уже исходя из полученных данных начать подготовку к высадке на поверхность!

Глава 7

Некоторое время я смотрел на планету — очертания континентов и океанов проскальзывали сквозь плотные облака.

— Это будет зависеть от того, есть ли на планете необходимые нам минералы и руды, — повернулся я к Соллис.

— Я уверена, что есть. Вопрос в том, насколько сложно будет их найти и добыть. Для получения необходимых нам ресурсов геологоразведочные и горнодобывающие работы могут продлиться от шести до восемнадцати недель, капитан, — ответила она.

— Можно полететь в астероидный пояс и поискать там, — я лениво взмахнул ладонью.

— Ведение добычи на астероидах, если предположить, что там есть необходимые нам ресурсы, будет крайне осложнено отсутствием у нас соответствующего поискового и добывающего оборудования. Имеющиеся у нас типы оборудования предназначены для ведения горнодобывающих работ на поверхности планет или лун. Мы не имеем клешней захвата, как специализированные шахтерские корабли-добытчики, а высадка на астероид сопряжена с повышенной опасностью.

— В астероидное поле я и сам не хочу возвращаться, летать там неизвестно сколько и сканировать каждый грёбаный кусок камня, подвергая щит нагрузке.

— У нас изодегельного топлива для маневровых двигателей хватит не более чем на девяносто часов таких маневров, — андроид закинула руки за спину и глубокомысленно смотрела на меня.

— Ладно, давай дождемся результатов сканирования поверхности. Я пойду в реакторный отсек и закончу работу с двенадцатой ячейкой, после этого займусь подготовкой к полёту какого-то из шаттлов. Раз уж мы здесь застряли, то основательный ремонт отложим до выздоровления всех остальных.

— Как пожелаете, капитан. Я подготовлю вам специальный витаминный раствор, который нейтрализует последствия облучения. Не забудьте принять душ.

— Угу, позову тебя спинку потереть, — я засмеялся.

Реакторный отсек находился на самом нижнем уровне, в центральной части корабля, и был прикрыт усиленной нижней бронеплитой. Лично я считал такую компоновку не очень удачной — в большинстве кораблей не только нашего типа, но и более крупных, реакторные отсеки были в более защищённых местах и плотно изолированы.

Сначала я зашел в столовую, сделал себе легкий завтрак из концентратов и заварил чай. Минут двадцать сидел, кушал и собирался с мыслями, пролистывая файлы в нейросети.

Ремонт предстоял ещё долгий и нудный, но без наличия материалов для переплавки в сплавы третьего уровня на починку двух движкой в верхнем ходовом рассчитывать было не на что. Потому именно эта проблема являлась абсолютным приоритетом. Смогу добыть руду и минералы — тогда починим движки и остальные системы подлатаем, не смогу — останемся до конца дней на этой планете. Спасибо, что она хотя бы с атмосферой.

Мне пришла неприятная, но абсолютно верная мысль — все эти работы по выплавке придётся проводить на поверхности планеты. Это означало просто огромные усилия по демонтажу печей, доставке их вниз вместе с остальным оборудованием. Скорее всего, для их запитки придётся снимать конденсаторы системы аварийного энергоснабжения, либо думать над тем, как запитать их от шаттла. Или что-то придумать с вентиляцией.

Написал об этом Соллис. Через полминуты она ответила, что будет искать оптимальное техническое решение.

Подкрепившись и взбодрившись, я направился на минус второй уровень.

Переодевшись в защитный комбинезон-скафандр, я вошел в главный реакторный подотсек. Направил взгляд на энергоячейку «двенадцать» и активировал встроенный инженерный протокол нейросети.

Примерно через минуту перед глазами возник отчёт с повреждениями — вся энергоячейка была непригодна к дальнейшему использованию.

Пришлось повозиться — я прикатил из соседнего подотсека специальную верстак-тележку, с помощью пневмозахвата вытащил из энергоячейки соединитель, окончательно её доломав.

Поскольку половина топливного стержня оставалась внутри, я решил поместить всю эту конструкцию в бочку, потому что вытащить сам стержень не представлялось возможным из-за температурной деформации стенок соединителя. Материал очень жароустойчивый — сплав пятого уровня для реакторов, и своё назначение он выполнил. Такие материалы назывались сверхсплавами и стоили баснословно дорого, как и сами реакторы.

Задраив отсек, я сбросил с себя защиту, поместив её в специальный раствор, а сам направился в душ — предстояло замерить уровень полученного облучения и потом тереть себя мочалками.

Стал в предбаннике и запустил сканирование.

[Полученная доза облучения — 26,732 миллиэлзирона, что на 12,258% больше допустимой дневной нормы. Рекомендуется принять дезактивационный душ, начинаю расчёт дозировки мыльно-дезактивирующей смеси], — прочитал я на экране сканера.